Антон Чехонте Добрый кабатчик короткий пересказ

маленький германский городок. Имя этого города носит одна из известнейших целебных вод. В нем больше отелей, чем домов, и больше иноземцев, чем немцев.

Хорошее пиво, хорошеньких служанок и дивный вид вы можете отыскать в отеле, стоящем на краю (левом) городка, на высочайшей горе, в тени прелестнейшего садика.

В один великолепный вечер на террасе этого отеля, за белоснежным мраморным столиком, посиживало двое российских. Они пили пиво и игрались в шашки. Оба усердно лезли "в дамки" и собеседовали об успехах исцеления. Оба приехали сюда лечиться от великого животика и ожирения печени.

Через листву пахучих лип смотрела на них немецкая луна... Махонький кокетливый ветерок лаского теребил русские усы и бороды и вдувал в уши российских толстячков чуднейшие звуки. У подножия горы игралась музыка. Немцы праздновали годовщину какого-то германского события. Мольбы не доносились до верхушки горы - далековато! Доносилась одна только мелодия... Мелодия меланхолическая, самая разнемецкая, плакучая, тягучая... Слушаешь ее - и сладостно ныть хочется...

Российские лезли "в дамки" и вдумчиво внимали. Оба были в блаженнейшем настроении духа. Шепот лип, кокетливый ветерок, мелодия со собственной меланхолией - все это, вместе взятое, развезло их российские души.

- При таковой обстановке, Тарас Иваныч, хорошо тово... обожать, - сказал один из их. - Влюбиться в какую-нибудь да по черной аллейке пройтись...

- М-да...

И наши русские завели речь о любви, о дружбе... Сладостные мгновения! Кончилось тем, что оба незначительно, бессознательно оставили в покое пешки, подперли свои российские головы кулаками и задумались.

Мелодия становилась все слышнее и слышнее. Быстро она уступила свое место мотиву. Стали слышны не только трубы и контрабасы, но и скрипки.

Российские посмотрели вниз и узрели факельную процессию. Процессия двигалась ввысь. Быстро через липы блеснули красноватые огни факелов, послышалось стройное пение, и музыка загремела над самыми ушами российских. Юные девушки, дамы, бойцы, бурши, старцы в мгновение заполнили длинную стройную аллейку, осветили весь сад и ужасно загалдели... Сзади несли бочонки с пивом и вином. Сыпали цветочки и жгли разноцветные бенгальские огни.

Российские умилились духом. И им захотелось участвовать в процессии. Они брали свои бутылки и смешались с толпой. Процессия тормознула на полянке за отелем. Вышел на средину какой-то старичок и сказал что-то. Ему рукоплескали. Какой-то бурш взобрался на стол и произнес трескучую речь. За ним - иной, третий, четвертый... Говорили, взвизгивали, махали руками...

Петр Фомич умилился. В груди его стало светло, тепло, комфортно. При виде разговаривающей толпы самому охото говорить. Речь заразна. Петр Фомич протискался через толпу и тормознул около стола. Помахав руками, он взобрался на стол. Еще раз помахал руками. Личико его покраснело. Он покачнулся и заорал коснеющим, пьяным языком: "Ребята! Не... германцев колотить!"

Счастье его, что немцы не понимают по-русски!