анализ стихотворения Цветаевой "Кошки"

Как повествует старая легенда, кошка гуляет сама по для себя. Вероятно, конкретно потому кошке, ставшей эмблемой независимости и самодостаточности, поклонялись во многих древних государствах. Древние мудрецы увидели, что если собака больше привязывается к владельцу, то для кошки главнее место ее обитания, а человек воспринимается только в качестве исполнителя ее царственных желаний.

Так или по другому, кошка теснее практически 10 тыщ лет живет с человеком, но по-минувшему остается неясным созданием. Тем удивительнее созидать среди ранешних стихотворений русской поэтессы Марины Цветаевой стихотворение с заглавием Кошки, да еще с посвящением Максу Волошину. Как знаменито, в 1911 году, когда появилось это стихотворение, Марина вкупе с сестрой Красней гостила у Волошина в Коктебеле, где и познакомилась со своим будущим супругом Сергеем Эфроном.

Что послужило поводом к творению этого стихотворения? Вероятно, какие-то внутренние переживания юной Цветаевой, теснее познавшей в свои годы и силу любви, и горечь расставания, и тяжесть утраты. Трехчастное стихотворение Кошки дивит строгостью построения: при кольцевой (опоясывающей) рифмепоследняя строчка в каждом четверостишии практически целиком повторяется:

В кошачьем сердце...

А дальше поочередно упоминается стыд, рабство, любовь казалось бы, несовместимые понятия. Даже не очень вкусившему вкус в поэзии читателю становится светло, что стихотворение, окончательно, не о кошках. Вопреки всем законам связи меж предложениями стихотворение начинается с местоимения 3-го личика они:

Они прибывают к нам...

Кто они? Судя по наименованию, кошки. Но посвящение стихотворения мужчине, при этом женщиной, очевидно показывает на какую-то тайную ассоциацию. Вероятно, поэтесса от личика всех женщин, гуляющих сами по для себя, (при этом владея уже собственным опытом любовных отношений), через аллегоричный образ кошки, как это принято в сказках, пробует описать дамские чувства.

Но боль пришла их нету боле:
В кошачьем сердечко нет срама!

Действительно, дама, эгоистичная, думающая только о собственных желаниях, наверняка, не захотит разделять с мужиком его боль не будет вникать в его трудности. Мужик обязан быть сильным и сам разбираться со своими трудностями, вот и нет срама в кошачьем (читай, женском) сердечко. Дама создана для роскоши и неги. Ее необходимо обожать, ею необходимо восхищаться, а не отягощать своими неуввязками.

Во втором четверостишии появляется другой образ дамы  Музы, ведь тут звучит воззвание к стихотворцу:

Забавно, не правда ли, поэт,
Их учить домашней роли.

Ту, которая воодушевляет стихотворца, служит его музой, невероятно сделать поварихой либо уборщицей, а ведь конкретно готовкой и уборкой больше всего занимается рядовая женщина не из богемы. А постоянная забота о хлебе насущном и творении уюта для творческого человека вправду порабощает даму. Не нечаянно в начале ХХ века это стали называть непристойностью и мещанством. Однако есть те, кто бегают от подневольной доли, поэтому что в кошачьем сердце рабства нет.

Но оказывается, конкретно забота является истинным выражением любви. Дама, которая всегда рядом, которая поддержит в тяжелую минуту, будет с тобой в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в хвори и в здравии, пока смерть не разлучит, по-истинному любит. А та, которую как ни влеки, как ни зови, как ни балуй в комфортной холе, все равно уйдет, почувствовав себя свободной, т. е. ничем не обязанной, ведь в кошачьем сердечко нет любви.

Доподлинно безызвестно, почему молодая Марина Цветаева предназначила это стихотворение Максимилиану Волошину. Возможно, в его жизни была такая злосчастная любовь, а может, сама Марина ощущала в для себя нечто сходственное, поэтому что знала, как тяготит и пугает любовь мужчины, которому не можешь ответить взаимностью.

Главно иное: меняются времена, изменяются норовы, но все так же мужик ищет самостоятельных, необузданных красавиц, которые, как кошки, гуляют сами по для себя, и не примечает возле себя иных, послушных и любящих. А после того, как сердечко мужчины разбито, он бегает зализывать раны к той, которая его любит и ждет, чтоб потом, придя в себя, опять отправиться на охоту за какой-нибудь очередной роковой кросоткой.