сопоставительная характеристика изображения эры конца 16 начало 17 века в твореньях

Пушкин и Лермонтов, Лермонтов и Пушкин Никакого литературоведения - я ему не учён, это дело не моё, а только для чего Вяземский жаловался, что навряд ли Лермонтов поменяет Рф Пушкина? Подмена здесь совсем ни при чём. Пушкин ещё был живой, а теснее было понятно, что в Рф есть ещё один большой поэт. Появился Лермонтов - его юности оставалось четыре года для достижения зрелости и совершенства. История не спрашивает у человека: сколько ему лет? Очень малюсенько для величия? - ступай, оставайся в неизвестных способных юношах. Ещё не было решено: велик Лермонтов либо не велик, но он заговорил на языке Пушкина как на своём, и это теснее был язык всей российской литературы. Вдвоем их стало больше, чем только двое: Пушкин и Лермонтов - это была целая и великая поэзия народа, определившаяся раз и навсегда. Имена их неразлучны в русской памяти, сведены в единичное средоточие всего родного. А Лермонтов не встречался с Пушкиным, не лицезрел, не желал созидать - так невыносимо обожал. Думаю, что не раз ему разговаривали: иди, там твой кумир стоит у колонны, на берегу раута, либо гуляет меж статуй и дерев Царскосельского сада. Он подпрыгивал - и падал ничком на постель, закрыв личико, один со своею любовью. Принять на себя взгляд Пушкина - казалось грубой развязностью, излишним расходом его зрения, и больно было за свою дефицитность, и гордость мешала: да ведь есть же и во мне хоть что-нибудь?! Пушкина оплакали люди и народ, но заступился за него всею жизнью один Лермонтов. Великим, приметным, недобрым взором глядел он в гостиных на Наталью Николаевну, вдову Пушкина. Она робко, с ребяческой обидой - за что? - направляла к нему чудное, смиренное, вопросительное личико, он отворачивался. Что это? Ревность сумасшествия? - она, с очами для разглядывания драгоценностей и узоров, а не для чтения, лицезрела его каждый день, а я - никогда? Ненависть - за вину? или за неравноценность? Но она ни в чём не виновата! Пусть, Тамара тоже ни в чём не виновата, а ничтожно Беса, и вся её краса и все добродетели не стоят волоса с его греховной головы. Либо просто бедная месть за неказистую застенчивость перед спокойной и известной красавицей? Он и сам понимал в этом чувстве только его силу - и смотрел. И вот последний вечер у Карамзиных. При общем внимании и сомнении он не отходит от неё, нежно смотрит - не может наглядеться, уважительно и пылко говорит - и не может наговориться. Что это? Новенькая уверенность в себе после признания и успеха? Счастливый случай, открывший ему глаза на красота дамского разума и изящного сердца? Да уж не любовь ли сумасшествия? Да, любовь - к тому, любящему её так очень, давшему ей малышей, заполнявшему её собой, создавшему её из воздуха, бравшему её в бессмертие под фамилией Пушкина-Ланская. Она потом говорила об этом дочери, довольствуясь, как чудесное дитя, заполучившее во власть очарования всех, и великого угрюмца, воздавшего подабающее не красоте, - это не ново! - а собственным плюсам личности. А он - прощался с Пушкиным, до встречи - навсегда. И ещё - совместно с Пушкиным и Лермонтовым, иной стороной сердца, - зарекаюсь всегда обожать писателя Соллогуба, имевшего величие сказать: Елизавета Михайловна Хитрово вдохновила моё первое стихотворение: оно, как и иные мои стихи, как досадно бы это не звучало, не отличается неподражаемым талантом, но примечательно тем, что его исправлял и перевел на французский язык Лермонтов.

Источник: http://vikent.ru/enc/1784/