Сократите пожалуйста изложение от 250 до 280словБим длинно бегал. И наконец,

Сократите пожалуйста изложение от 250 до 280слов
Бим длинно бегал. И в конце концов, еле переводя дух, пал меж рельсами, вытянув все четыре лапы, задыхаясь и тихонько скуля. Надежды не оставалось никакой. Не хотелось никуда идти, да он и не сумел бы, ничего не хотелось, даже жить не хотелось.
Когда собаки утрачивают надежду, они помирают естественно тихо, без ропота, в мученьях, неизвестных миру. Не дело Бима и не в его способностях понять, что если бы не было надежды совершенно, ни одной капли на земле, то все люди тоже погибли бы от отчаяния. Для Бима все было проще: очень больно внутри, а друга нет, и все здесь.
Нет на земле ни единичного человека, который слышал бы, как помирает собака. Собаки помирают молчком.
Ах, если бы Биму на данный момент несколько глотков воды! А так, наверное, он не встал бы никогда, если бы...
Подошла дама. Мощная, великая дама. Видимо, она сначала поразмыслила, что Бим уже мертв, наклонилась над ним, став на колени, и прислушалась: Бим еще дышал. Он так ослабел со медли прощания с другом, что ему, окончательно, нельзя было устраивать таковой прогон, какой он сделал за поездом, это безрассудно. Но разве имеет значение в таких случаях ум, даже у человека!
Дама взяла в ладошки голову Бима и приподняла:
Что с тобой, собачка? Ты что, Темное ухо? За кем же ты так бежал, горемыка?
У этой грубоватой на вид женщины был теплый и безмятежный глас. Она спустилась под откос, принесла в брезентовой рукавице воды, снова приподняла голову Бима и поднесла рукавицу, смочив ему нос. Бим лизнул воду. Потом, в бессилии закачав головой, растянул шейку, лизнул еще раз. И стал лакать. Дама гладила его по спине. Она сообразила все: кто-то любимый уехал навечно, а это ужасно, тягостно до жути сопровождать навечно, это все одинаково что хоронить живого.
Она раскаивалась Биму:
Я вот тоже... И отца, и мужа провожала на войну... Видишь, Темное ухо, ветхая стала... а все не забуду... Я тоже бегала за поездом... и тоже свалилась... и просил а для себя погибели... Пей, мой хороший, пей, горемыка...
Бим выпил из рукавицы практически всю воду. Сейчас он посмотрел даме в глаза и сходу же поверил: хороший человек. И лизал, лизал ее грубые, в трещинах, руки, слизывая капельки, падающие из глаз. Так второй раз в жизни Бим узнал вкус слез человека: 1-ый раз горошинки владельца, сейчас вот эти, прозрачные, блистающие на солнышке, густо просоленные неизбывным горем.
Женщина брала его на руки и снесла с полотна дороги под откос:
Лежи, Черное ухо. Лежи. Я приду, и вульгарна туда, где несколько дам возились на путях.
Бим глядел ей вослед мутными очами. Но позже с громадным усилием приподнялся и, шатаясь, медлительно побрел за нею. Та оглянулась, подождала его. Он приплелся и лег перед нею.
Владелец бросил? спросила она. Уехал? Бим вздохнул. И она поняла.