Эссе на тему какие качества отличительны для героев Гоголевской повести ночь

Реальные черты характера раскрываются и в виде Солохи, расчетливой и коварной женщины, проворно управляющейся со своими многочисленными обожателями. Солоха так искусна причаровать к для себя самых степенных Козаков (которым, не мешает между иным заметить, малюсенько было нужды до красы), что к пен хаживал и голова, и дьяк Осип Никифорович (конечно, если дьячихи не было дома), и Чуб, и Казак Касьян. И, к чести се сказать, она искусна искусно обходиться с ними. Ни одному из них и в разум не прибывало, что у него есть конкурент Может быть, эти самые хитрости и сметливость ее были виною, что кое-где начали молвить старушенции, особливо когда выпивали где-нибудь на веселой сходке лишнее, что Солоха точно колдунья.

Примечательным юмором овеян образ ветхого бабника казака Чуба, человека недалекого, туго соображающего и в то же время упорного, уверенного в себе. Очень выразителен и образ дьяка, занятого поисками земных потех, выступающего в качестве 1-го ИЗ солидных конкурентов в шеренге почитателей Солохи.

Характерная необыкновенность Ночи перед Рождеством состоит в том, что наряду с видами, взятыми из народной среды, здесь показаны столичные верхи, рядом с фантастикой нарисованы реальные исторические фигуры. Включение в повесть картин, изображающих Петербург, бесспорно, содержит в для себя определенное сравнение их со сценами и видами народной жизни. Вакулу более всего поразило в Петербурге изобилие панства. Господ, в крытых сукном шубах, он увидел так много, что не знал, кому шапку снимать. Боже ты мои, сколько здесь панства!- подумал кузнец.- Я думаю, каждый, кто ни пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель! а те, что катаются в таких чудных бричках со стеклами, те, когда не городничие, то правильно комиссары, а может еще и больше. В начальной редакции Ночи перед Рождеством воспоминание Вакулы от Петербурга было выражено несколько острее: и в друг увидел в скрытых сукном тубах, что не знал, кому шапку снимать. Боже ты мой! Сколько (чиновничества) панства здесь,- подумал кузнец.
Иронический тон Гоголь бережёт и при описании придворной знати, подчеркивая то соединение надменности и раболепия, высокомерия и пугливого заискивания, которое отличительно для авторитетных особ. Минуту спустя, вошел в сопровождении немой спиты количественного росту довольно плотный человек в гетманском мундире, в желтоватых сапожках. Волосы на нем были растрепаны, один глаз немножко крив, па лице изображалась какая-то надменная величавость, во всех движениях видна была повадка приказывать. Все генералы, которые расхаживали довольно спесиво в золотых мундирах, засуетились и с низкими поклонами, казалось, ловили его слово и даже мельчайшее движение, чтобы на данный момент лететь исполнять его.

Потемкин нарисован в Ночи перед Рождеством императивным и хитроумным сановником, коварным царедворцем. Заранее дав наставления запорожцам о том, как и что им сказать на приеме у королевы, он зорко следит за исполнением своего режиссерского плана. В повести содержится светлое указание на то, что приезд запорожцев в столицу связан с ликвидированием Запорожской Сечи, былых казацких вольностей. Это присваивает виду Потемкина, так же как и виду Екатерины II, никак не благостный вид. Вкупе с тем явно, что писатель не стремился нарисовать портрет Екатерины II в обличительном духе.

Сравнение картин народной жизни и картин сановного Петербурга в Ночи перед Рождеством обширно не развернуто, и тем не наименее оно очень значительно как выражение общей направленности Вечеров. Тут мы лицезреем развитие тех мыслях, которые высказаны от имени Рудого Панька в его предисловии к Вечерам, когда издатель повестей сопоставлял народный быт с бытом и жизнью знати.

В Ночи перед Рождеством, так же как и в иных повестях, Гоголь обширно использовал народные легенды и сказания. В сопоставленьи с Майской ночкой и Сорочинской ярмаркой фантастика в Ночи перед Рождеством представлена более широко. И в то же время тут с большей выразительностью и силой осуществлено ее понижение, развернуто необыкновенное ее обытовление. Переключенная в бытовой план, показанная в шутливом освещении, фантастика утрачивает свои очертания необыкновенного, страшного и непонятного, становясь чем-то забавным и смешным. Фантастические фигуры и образы предстают в Ночи перед Рождеством и качестве носителей мелких прозаических страстей и стремлений. Одна только ночь оставалась ему (черту) шататься на белоснежном свете; но и в эту ночь оп искал чем-нибудь выместить на кузнеце свою злобу. И для этого решился украсть месяц Таким-то образом, как только черт упрятал в кармашек свой месяц, вдруг по всему миру сделалось так темно, что не всякий бы нашел дорогу к шинку, не только к дьяку. Колдунья, увидевши себя вдруг в темноте, вскрикнула. Здесь черт, подъехавши маленьким дьяволом, схватил ее пол, руку и пустился нашептывать па ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду.