Короткое содержание произведения "Мцыри" М. Ю. ЛермонтовЗаранее СПАСИБО!!!

Мцхет  старая столица Грузии, основанная там, где, сливаяся, шумят, / Обнявшись, словно две сестры, / Струи Арагвы и Куры. Тут же, в Мцхете, и собор Светицховели с усыпальницами заключительных царей самостоятельной Грузии, вручивших собственный народ единоверной России. С тех пор (конец XVII в.) и осеняет благодать Божья многострадальную страну  цветёт она и благоденствует, не опасаяся недругов, / За гранью дружественных штыков.

Однажды российский генерал / Из гор к Тифлису проезжал; Ребёнка пленника он вез. / Тот занемог... Разумея, что в таком состоянии живым он ребёнка до Тифлиса не довезёт, генерал оставляет пленного в Мцхете, в том мужском монастыре. Мцхетские монахи, праведные мужи, подвижники, просветители, вылечив и окрестив подкидыша, воспитывают его в подлинно христианском духе. И кажется, что упрямый и великодушный труд добивается цели. Позабыв родной язык и привыкнув к плену, Мцыри свободно изъясняется по-грузински. Вчерашний дикарь готов во цвете лет изречь монашеский обет.

И вдруг, намедни торжественного действия, приёмыш пропадает, незначительно выскользнув из монастырской крепости в страшный тот час, когда святые отцы, ужаснувшись грозы, столпились, как агнцы, вокруг алтаря. Беглеца, природно, отыскивают всей монастырской ратью и, как положено, целых три дня. Безрезультативно. Но через некое время Мцыри всё-таки находят абсолютно нечаянно какие-то посторонние люди  и не во глубине Кавказских гор, а в ближайших окрестностях Мцхета. Опознав в без эмоций лежащем на выжженной зноем нагой земле юноше монастырского служку, они приносят его в обитель.

Когда Мцыри прибывает в себя, монахи учиняют ему допрос. Он молчит. Его пробуют против воли кормить, ведь беглец истощён, как словно перенёс долгую болезнь или изнурительный труд. Мцыри отрицается от пищи. Догадавшись, что упрямец сознательно подгоняет собственный конец, к Мцыри высылают того самого чернеца, который когда-то выходил его и окрестил. Благой старик искренне привязан к подопечному и очень желает, чтоб его ученик, раз уж ему на роду написано умереть таким молодым, исполнил христианский долг смирился, раскаялся и получил перед кончиной отпущение грехов.

Но Мцыри совсем не кается в дерзком поступке. Наоборот! Он гордится им как подвигом! Поэтому что на воле он жил и жил так, как жили все его праотцы  в союзе с дикой природой  остроглазые, как соколы, разумные, как змеи, сильные, как горные барсы. Невооруженный, Мцыри вступает в единоборство с этим царственным зверем, владельцем местных дремучих лесов. И, честно победив его, доказывает (самому себе!), что мог бы быть в краю отцов / Не из заключительных удальцов.

Чувство воли возвращает юноше даже то, что, казалось бы, навечно отняла неволя: память юношества. Он вспоминает и родную речь, и родной аул, и личика близких  отца, сестёр, братьев. Больше того, пусть и на краткий миг, жизнь в союзе с дикой природой делает его большим поэтом. Рассказывая чернецу о том, что лицезрел, что пережил, блуждая в горах, Мцыри выбирает слова, поразительно похожие на первозданность могучей природы отчего края.

И только один грех тяготит его душу. Грех этот  клятвопреступление. Ведь когда-то, издавна, ещё подростком, беглец поклялся самому для себя страшною присягою, что убежит из монастыря и найдёт тропу в родные пределы. И вот он вроде бы держится правильного направления: идёт, бегает, мчится, лезет, карабкается  на восток, на восток, на восток. Все время, и днём, и ночкой, по солнцу, по звёздам  на восток от Мцхета! И вдруг обнаруживает, что, сделав круг, возвратился на то самое место, откуда начался его побег, подвиг Побега, В ближайшие округи Мцхета; отсюда рукою подать до приютившей его монастырской обители! И это, в осознании Мцыри, не обычная досадная оплошность. Годы, проведённые в кутузке, в застенках, а конкретно так воспринимает приёмыш монастырь, не только физически ослабили его тело.

Жизнь в плену погасила в его душе луч-путеводитель, то есть то точно верное, практически звериное чувство собственной тропы, которым от рождения владеет каждый горец и без которого в диких пропастях центрального Кавказа ни человек, ни зверь выжить не могут. Да, Мцыри вырвался из монастырской крепости, но той внутренней тюрьмы, того стеснения, которое цивилизаторы выстроили в его душе, ему теснее не повредить! Конкретно это страшное трагическое открытие, а не рваные раны, нанесённые барсом, убивают в Мцыри инстинкт жизни, ту жажду жизни, с какой приходят в мир истинные, а не приёмные малыши природы. Урождённый свободолюбец, он, чтоб не жить рабом, помирает как раб: смиренно, никого не проклиная.

Единственное, о чем он просит своих тюремщиков, чтобы похоронили его в том уголке монастырского сада, откуда виден и Кавказ. Его единственная надежда на милосердие холодного, с гор веющего ветерка  вдруг донесёт до сиротской могилы слабенький звук родной речи либо клочек горской песни.