Напишите краткое сочинение посвященное 73ей годовщине Победы В Большой Российскей Войне

Заключительная песня. Осень никак не желала уступать свои права. Посреди холодных октябрьских дней нет-нет да и проглянет солнышко, заулыбается природа, оживет. Только только малюсенький одинокий листочек на верхушке раскидистого клена всячески старается оторваться от кормильца- отца и упасть на землю, поэтому что там, наверху, он теснее чувствовал, что желая зима и не надела ещё белоснежную шубу, но теснее примеряет.

Иван Матвеевич, как всегда после обыкновенной крестьянской работы, присел быстро на крылечко собственного дома, достал папиросы и закурил.

Заключительнее время что-то часто наваливали на него такие минутки, когда вся жизнь, как на кинопленке, прокручивалась с самого начала. Он родился в потомственной казачьей семье: и прадед у него был казак, и дед, и отец. Деда он помнил плохо. Только единственный случай врезался ему в память, когда он решил испробовать остроту казачьей сабли чуть без пальца не остался. Дед не бранился, только брови сдвинул у переносицы и сказал: Рано, Ванька, к сабле примериваешься, останешься без руки, какой к черту из тебя казак выйдет? И с той поры дед потихоньку выводил внука на зады и, дав ему в руки палку, учил, приучивал его к тяжелой казачьей доле. Давно казак был не только воин, заступник Отечества, а ещё и труженик на земле. Все до революции в их семье делали сами: и землю пахали, и хлеб растили, и сено косили. Скотины по тем меркам у их было немножко, но все-таки состоятельными они считались потому, что все у них как-то по разуму было. Сейчас в его голове вырисовывается образ отца. Всегда безмятежный, разумный какой-то испокон веков закоренелой фермерской мудростью. Даже в голодные двадцатые годы их семья не так страдала, как другие

Отец катал пимы, шил сапоги, тулупы. Однажды он смараковал нечто подобное жерновам, как-то прытче истиралось зерно в пытку в этой машине. И повалил люд: кто яичко несет, кто шерсти клок, а кто и безвозмездно прибывал и просил смолоть чашечку пытки для деток голодных .Никому отец не отказывал, знал, что в этой жизни все зыбко: От сумы да от кутузки не зарекайся! В эту же голодную зиму приехали на санях казахи из примыкающей Джетыгары с просьбой поработать у них тулупы им пошить. Обещан был мешок пытки и мешок картошки. Ужасно, окончательно, было, но поехал отец: семью подкармливать надобно.

Мемуары уносили его далее и далее. Он вспомнил тот ужасный денек 22 июня 1941года. Стон стоял по всей станице. На данный момент это место стало святым, а тогда люди выбрали его, по видимому, по зову души, разумно было выбрано место .От порушенной церкви уходили борцы-казаки на войну. Плакали дамы так, что заглушали кое-где появившееся гармошки

Они проводили на войну отца и трех братьев. И сходу как-то устарела мать, теснее не сияли её глаза тем веселым огоньком, который не потухал у неё ранее даже в самые трудные деньки. Она всегда сказала с улыбкой : Даст Бог, выживем! А на данный момент предчувствовало её сердечко, что не дождется она своих недалёких никогда.

Действительно, в течение года в их дом несколько раз стучалась неудача, и не пустить её они никак не могли: не к ним одним она стучалась. В этот год поседела мать, из расцветающей здоровой женщины, ей всего-то было 40, она перевоплотился в седоватую старуху. Ваня, как мог, успокаивал её, работы больше брал на себя, но зажечь огонек у неё в очах теснее никогда не сумел. В 1943 году пришла повестка и ему, мама теснее не вопила. Так бывает, когда у человека и слез-то нет, а громадная темная пустота в душе. Когда их сопровождали с Федором Новиковым, она только твердила: Спаси Бог, тебя сынок! Знай, только ты один у меня остался. Служи правдиво, но постарайся выжить! Не знаем ,материнская ли мольба берегла его или Бог войны решил,что для их семьи утрат уже через край, только миловала его судьба. Не без утрат, окончательно, он вышел из той войны: контузило его, взрывной волной в окопе накрыло. Длинно он в лазарете лежал, целых три месяца.

Когда вернулся в Наслединку , аж в конце июля, побывав со своим полком и в Польше, и в Югославии, у матери на мгновение загорелась махонькая искорка в глазах. И с этого момента он изредка видел её почивающей, она все время заботилась, пытаясь накормить сына попревосходнее.