Помогите с русским!1. Найдите в тексте краткие прилагательные. Каким членом предложения

Помогите с русским!
1. Найдите в тексте короткие прилагательные. Каким членом предложения они являются?
2. Найдите в тексте условные местоимения. Какую роль они исполняют в предложении и какими членами предложения будут являться?
3. Какому правилу покоряется написание ь в глаголах?
4. Растолкуйте написание нени в словах текста.
5. Найдите предложение, в котором роль сказуемого выполняют прилагательные сравнительной степени, выделите в нём грамматические базы.

I. Направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неизвестное и ужасное, влево всё небо над горизонтом было залито багряным заревом, и тяжело было осознать, был ли то где-нибудь пожар либо же собиралась всходить луна. Даль была видна, как и днём, но уж её нежная фиолетовая расцветка, затушёванная вечерней темнотой, пропала, и вся степь пряталась во темноте.

II. В июльские вечера и ночи теснее не кричат перепела и коростели, не поют в лесных балочках соловьи, не пахнет цветами, но степь всё ещё великолепна и полна жизни. Чуть зайдёт солнце и землю окружит мгла, как дневная тоска позабыта, всё прощено, и степь просто охает широкою грудью. Как словно от того, что травке не видно в потемках собственной старости, в ней подымается весёлая, юная трескотня, какой не посещает днём; треск, подсвистыванье, царапанье, степные басы, тенора и дисканты всё мешается в постоянный, однообразный рокот, под который хорошо вспоминать и тосковать. Одинаковая трескотня баюкает, как колыбельная песня; едешь и чувствуешь, что засыпаешь, но вот откуда-то доносится отрывистый, тревожный крик неуснувшей птицы, или расступается неопределённый звук, схожий на чей- то голос, вроде ошеломленного а-а!, и дремота опускает веки. Благоухает сеном, высушенной травкой и запоздалыми цветами, но запах густ, сладостно-приторен и ласкан.

III. Едешь и вдруг видишь, впереди у самой дороги стоит силуэт, схожий на монаха; он не шевелится, ждёт и что-то держит в руках... Не разбойник ли это? Фигура приближается, растёт, вот она поравнялась с бричкой, и вы видите, что это не человек, а одинокий кустик либо великой камень. Такие недвижные, кого-то подстерегающие фигуры стоят на буграх, прячутся за курганами, выглядывают из бурьяна, и все они походят на людей и внушают сомнение.

IV. А когда всходит луна, ночь становится белой и бессильной. Мглы как не бывало. Воздух прозрачен, свежайш и тёпел, всюду хорошо видно и даже можно различить у дороги отдельные стебли бурьяна. На далёкое место видны черепа и камни. Подозрительные фигуры, похожие на монахов, на ясном фоне ночи кажутся чернее и глядят угрюмее. Почаще и почаще среди однотонной трескотни, тревожа неподвижный воздух, расступается чьё-то удивленное а-а! и слышится вопль неуснувшей либо бредящей птицы. Широкие тени ходят по равнине, как облака по небу, а в непонятной дали, если длинно всматриваться в неё, возвышаются и громоздятся друг на друга туманные, необыкновенные образы... Немножко страшно. А взглянешь на бледно-зелёное, усыпанное звёздами небо, на котором ни облачка, ни пятнышка, и поймёшь, почему тёплый воздух недвижим, почему природа начеку и опасается шевельнуться: ей жутко и жалко утерять хоть одно мгновение жизни. О необъятной глубине и безграничности неба можно судить только на море да в степи ночкой, когда светит луна. Оно страшно, красиво и нежно, смотрит бессильно и привлекает к себе, а от ласки его кружится голова.

V. Едешь час-иной... Попадается на пути молчаливый старик курган или каменная бабушка, поставленная бог ведает кем и когда, бесшумно пропархает над землёю ночная птица, и малюсенько-помалу на память приходят степные легенды, рассказы встречных, басни няньки- степнячки и всё то, что сам сумел узреть и постичь душою. И тогда в трескотне насекомых, в подозрительных фигурах и курганах, в глубочайшем небе, в лунном свете, в полёте ночной птицы, во всём, что видишь и слышишь, начинают чудиться торжество красы, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа даёт отклик прекрасной, суровой родине, и охото лететь над степью вместе с ночной птицей. И в торжестве красы, в излишке счастья ощущаешь напряжение и тоску, как словно степь сознаёт, что она одинока, что достояние её и воодушевление гибнут подарком для мира, никем не воспетые и никому не нужные, и сквозь веселый гул слышишь её печальный, безнадёжный призыв: певца! певца!